Почему они не хотят жить?..

Новичок, начни здесь!

Инстинкт самосохранения, пожалуй, сильнейший инстинкт любого живого существа. Выживание любой ценой – тот самый мотив, который позволяет существовать великому многообразию живых существ на нашей планете, в том числе и людям. Те, кто пережил без ранений события, близкие к смерти, – бомбардировки, обстрелы, атаки – прекрасно знают, как после них хочется… секса. Инстинкты яростно требуют размножения для сохранения популяции, – вдруг следующий обстрел станет последним. Самоубийства мирного населения во время войны стремятся к нулю, каждый пытается выжить любой ценой, находя в сохранении жизни великий смысл. Даже призрачная надежда на окончание войны, на счастье мирной и спокойной жизни, на желание это всё увидеть и в этом участвовать стимулируют людей к выживанию, самой смерти вопреки.

Но вот настаёт то самое мирное время, живи да радуйся, ан нет: кривая самоубийств начинает неуклонно ползти вверх. Но почему? Почему, когда «до смерти четыре шага», человек изо всех сил старается выжить, а когда тишь да гладь, начинает искать смерти. А всё потому, что в комфортных условиях базисный инстинкт выживания не активируется, он «спит» из-за отсутствия явных угроз жизни, и на первый план выходит «рассудочная» надстройка, – человеку в голову приходит мысль, и он начинает её думать. В ряде случаев додумывается до того, что жизнь – дерьмо, и пора с ней завязывать. На этой стадии инстинкт продолжает спать, а его заторможенное пробуждение происходит тогда, когда динамика акта самоликвидации становится необратимой, – тогда уже поздно, – возникшее острое желание жить уже не вернёт пулю в ствол, не рассечёт верёвку на шее, не позволит взлететь с земли на крышу.

Россия в нынешней реальности успешно занимает первые места в мире по количеству самоубийств, а с учётом того, что количество мужских самоубийств в шесть раз превышает количество женских, тут есть над чем задуматься. Мужчины в нашей стране просто не хотят жить! Стоит ли называть это состояние феноменом? – вовсе нет. В России искусственно создаются условия, чтобы жить не хотелось, особенно тем, у кого рассудочная составляющая превалирует над инстинктивной – речь о мужчинах; с женщинами совсем иначе, у них эпоха потреблятского счастья, не хватает только спонсоров. Об этом, разумеется, никогда не скажут, показушно охая и ахая над высоким процентом суицида и смертности в целом, но вектор действий сохранят прежним, из чубайсовской серии: «Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом — новые вырастут". Вот уж и новые выросли после того, как прежние вымерли, но картина не поменялась, – мужчины по-прежнему не очень-то хотят жить.

Наплевательское отношение к собственной жизни особенно остро замечается в автомобильном потоке. Складывается ощущение, что некоторые водители просто ищут смерти: мечутся, как угорелые, из полосы в полосу, подрезают, резко ускоряются и столь же резко тормозят, ничего, в конце концов, не выигрывая, – все встречаемся на светофоре. Таких бешеных на дороге стало невообразимое количество, а сама езда напоминает безумные пятнашки с бесконечными, очень рискованными и совершенно бессмысленными перестроениями. Проблема стала актуальной настолько, что рассматривается вопрос о введении штрафов за опасное вождение. Как всегда желают устранить следствие, не устранив причины, – ровно так же, как с распоясавшимися бабами. А истинная причина состоит в том, что водители – как правило, мужчины – перестали ценить собственную жизнь. Методичное и разноплановое внушение через СМИ установки, что мужчина – грязное, ничтожное, совершенно никчёмное существо, ошибка природы, – не могло ни привести именно к такому результату. Согласно общемировой тенденции, виноватым во всех бедах назначен белый мужчина – тот самый, что создал цивилизацию, ну а Россия по своей, уже недоброй, традиции лишь подхватила очередной идиотский тренд, – что-то хорошее уже давно не подхватывает.

Во всех зоопарках мира существует грандиозная проблема – дикие животные в неволе не хотят размножаться. Что с ними только ни делают: кормят до отвала, имитируют природные условия, холят, лелеют, заботятся, – всё без толку. В конце концов просто проводят искусственное оплодотворение, а факт рождения потомства приравнивают к чуду, делая достоянием общемировой гласности и озвучивая даже в телевизионных новостях. В ходе перестройки вся наша страна превратилась в один большой зоопарк с запредельным коэффициентом «неволи», выраженной в потере смысла жизни и крушении надежд. В таких условиях социальное животное – человек – тоже перестал размножаться. Детские сады опустели, – их начали продавать ушлым дельцам; в городских школах резко упало количество учеников и, как следствие, число классов; сельские школы стали совсем закрываться: один–три ученика в классе – реально, но не смешно.

Сколько бы ни истерили поборники демократии по-российски по поводу такой несвободной жизни прежде, высокая рождаемость остаётся самым объективным критерием внутренней свободы, комфортности жизни и уверенности населения в завтрашнем дне. Именно поэтому представители нынешней партии власти с таким пафосом любят заявлять, что они наконец-то (о, чудо!) добились едва заметного превышения рождаемости над смертностью. На самом деле они добились очередной изящной фальсификации данных, смешав рождаемость разных этносов, но даже она долго не продержалась, – депопуляция с 2015-го года развивается всё более ускоряющимся темпом, а громкие заявления о возрастании продолжительности жизни до невиданных ранее 73-х лет оказались справедливы… только для женщин. Ещё бы! – всё для них, для самого годного электората, представительницы которого верят любым пустым обещаниям, ведутся исключительно на эмоции, на аргументы – никогда; выбирают… нет-нет, не умом и даже не сердцем, – тем, что несколько ниже. А что же мужчины? Средняя продолжительность их жизни в противовес женской сократилась до 59 лет, а негласным лозунгом для них стал вот этот: «Вкалывай всю жизнь – сдохни до пенсии».

Совсем недавно все праздновали историческое событие – присоединение Крыма к России. Радость была неподдельной, но… недолгой – кривая смертности крымчан пошла вверх, скоро войдёт в зону сверхсмертности. Все – в шоке! Как же так? – счастье ведь было таким искренним, таким честным! Будучи в Крыму на отдыхе в течение нескольких лет подряд, я общался с домайдановскими украинцами из разных уголков страны. Фабула всех бесед была схожей: – Мы-то – жители Украины – на себе уже крест поставили. В руководстве станы – одни мерзавцы и воры. Вся надежда на вас, на Россию, у вас здорово!.. Далее перечислялось то, что было «здорово» и демонстрировалось российскими СМИ каждый день в качестве успехов, достижений и побед. Я-то понимал, что эти эфемерные успехи – правда по-геббельсовски – «чем чудовищнее ложь, тем охотнее в неё поверят». Эта «правда» рассыпалась прахом, достаточно было выйти из дома и осмотреться, зайти в ближайший магазин, пройтись по городу, пообщаться с людьми. Но жители Крыма этого не видели, они опирались лишь на то, что показывали российские телевизионные каналы, – сравнение с реальностью отсутствовало, не вырабатывался иммунитет ко лжи. Мои возражения против вымышленных успехов вызывали некоторое недоумение и даже яростное отрицание: быть такого не может! Но теперь Россия присоединила Крым. Карточный домик иллюзорного российского величия рухнул в одночасье: те же мерзавцы и воры, вид сбоку!

Учёные-демографы после интенсивных исследований объяснили резкое возрастание смертности Крымчан после присоединения к России. Причина оказалась сугубо психофизической: разрушение идеализированных представлений на фоне острого когнитивного диссонанса – изнурительного дискомфорта от противоречия между существующими установками, сформированными российскими СМИ, и вновь поступающей информацией о реальности российского бытия. Простым языком – потеря мотивации к жизни из-за краха надежд и чаяний, приводящая к обострению существующих и активации «спящих» заболеваний и, как следствие, – к высокой летальности. Это явление не уникально в истории, оно повторялось не единожды. Именно так случилось с ромеями – жителями Византийской империи, доверившими государственное управление пришлым торгашам, спекулянтам и ростовщикам, обещавшим златые горы («Гибель империи. Византийский урок»). То же самое позже произошло с восточными немцами после падения берлинской стены. Они-то надеялись, что наступит западное благоденствие, а в действительности получили унылую капиталистическую реальность. Следствием этого стал резкий скачок смертности, а само явление теперь считается, чуть ли не хрестоматийным: крах надежд всегда приводит к всплеску смертности.

Созерцание нынешней российской реальности также не сулит ничего хорошего. С утра до ночи по всем каналам демонстрируется какая-то восторженно-сказочная реальность, в которой страна всё время уверенно поднимается с колен, опираясь на духовные скрепы; где развивается импортозамещение, несмотря на почти полное отсутствие собственной промышленности (чудо, да и только!); где наука фонтанирует открытиями, медицина – уникальными операциями, сельское хозяйство – невиданными урожаями; где физрук катается на Гелендвагене, а продавец обуви живёт в двухъярусной квартире; где Россию бояться все её враги, трепеща от одного лишь упоминания Великого, но не Петра.

Ну а в реальной действительности подъём с колен всё больше похож на перевод в другую позу – раком. Духовные скрепы трещат по швам от богатства Божьих пастырей – и богатства отнюдь не духовного. Наука совершает настолько «масштабные» открытия, что о них постыдились бы заявлять даже школьники советских времён. Уникальность медицинских операций так и остаётся уникальностью в смысле единственности, а реальное положение дел в медицине узнаётся в ближайшей поликлинике по месту жительства, если её, конечно, ещё не закрыли. Невиданные урожаи почему-то никак не влияют на снижение стоимости продукции, производимой из этого урожая, напротив, она только растёт. Ну а страх врагов России базируется исключительно на приснопамятной рекомендации Отто фон Бисмарка: «Не воюйте с русскими! На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью». С учётом наличия у нас ядерного оружия, рекомендация канцлера прежней Германии ещё долго не потеряет своей актуальности.

К этим российским «успехам» естественным образом присовокупляется мздоимство, достигшее в последнее время запредельного масштаба на всех уровнях, от девочки-секретутки муниципального учреждения и толстопузого ГИБДД-шника, что с голоду пухнет, до чиновников всех мастей и рангов, поделившихся на два типа: те, что берут по-божески и те, что берут безбожно. А как вы хотели? – уж кто-кто, а они-то не привыкли жить плохо, поэтому ухудшение экономического положения в стране привело… только к повышению взятко-тарифов. И всё это происходит на фоне победных рулад борьбы с коррупцией, в ходе которой уголовные дела заводятся только на тех, кто пожадничал и не поделился своим «доходом» с вышестоящим чиновником. Частенько именно он даёт команду «фас» в направлении слишком успешного в «стрижке», но несговорчивого вассала.

Ощутив на себе все прелести нынешней российской жизни, мужчина возвращается в семью, с надеждой хотя бы там получить отдохновение, понимание и поддержку. Но там его уже ждёт вечно всем недовольная «купи-свози-хочушка», что «не чувствует себя женщиной» из-за того, что ей не купили, не свозили, не подарили… всё, что угодно от колечка до джипчика. И вот тут у мужчины происходит, пожалуй, самый тяжёлый крах – разрушение надежды иметь нормальную семью, про которую ему так много сказок рассказывали близкие родственники женского пола, подталкивая к браку. Самый сильный удар получают именно те мужчины, в сознании которых с детства формировали образ женщины, как безупречной, утончённой, возвышенной, хозяйственной, ответственной, верной и заботливой, а она в действительности оказывается… абсолютной противоположностью, схожей со всеми остальными одинаковками, среди которых и выбора-то нет. Осознание всего этого усугубляет и без того мощнейший когнитивный диссонанс, уже приведший к проблемам со здоровьем и снижению мотивации до уровня: что воля, что неволя, – всё равно.

В этом состоянии мужчины теряют интерес к жизни. А ради чего, собственно говоря, жить? Ради работы, которую можно потерять в одночасье? Ради карьеры, которая является, по сути, мыльным пузырём, способным лопнуть от лёгкого дуновения ветра перемен? Ради семьи, которая превратилась в столь нестабильное образование, что может рухнуть, когда этого меньше всего ожидаешь? Ради детей, которых в ходе развода всё равно отберут по суду, разрешив лишь эпизодические и ничего не значащие встречи? Ради чего жить?!

Ответ есть: ради собственных интересов! Тех самых, что искусственно вытравливают из сознания мужчины, чтобы сделать из него раба государственной машины и винтика наёмного рабства, называемого ныне работой; раба собственной жены, которой надо служить до гроба; раба иллюзии свободы, ведь «лучший раб тот, который считает себя свободным». А кто вздумает протестовать против этого, тот – «эгоист, думающий только о себе». Сколько раз вы это слышали в свой адрес? Чем чаще будете слышать, тем лучше для вас! Мужская способность отдавать себя без остатка стала предметом жесточайшей эксплуатации со всех сторон, и потому от неё придётся отказаться, – в нынешних условиях это просто необходимо для выживания.

Найдите «свой интерес», взрастите собственное детище. Это может быть всё, что угодно, к чему лежит душа! – всего не перечесть. Не оглядывайтесь назад с вопросом: что люди скажут, что подумают? – вы никогда не угодите всем. Вас со всех сторон программируют быть «успешным», но в итоге это нужно лишь для того, чтобы на вас заработать или оттяпать вами заработанное. Успешность нынешнего мира – иллюзия, оплаченная слишком дорогой ценой. Подлинная успешность – это полезность для ближнего, для дальнего, для всех, – если сложится, если получится. Эта полезность не обязательно должна быть грандиозной, достаточно и малого. Но это малое должно быть вашим детищем, вашим творением. Тогда у вас вновь появится интерес к жизни, и никакие правительства, режимы и свихнувшиеся под влиянием современной пропаганды бабы не смогут его даже пошатнуть.